История Византийской (Восточно-Римской) империи в период между реставрацией империи со столицей в Константинополе в 1261 году и падением города под натиском турок-османов в 1453 году отличалась рядом своеобразных социально-экономических черт, что позволило целому ряду исследователей уделить ему особое внимание. В целом данный период характеризовался продолжающейся постепенной и довольно хаотичной деградацией всех сфер жизни империи, в первую очередь в центральной, греческой части. Это в свою очередь привело к образованию обширного политического вакуума в Эгейском регионе, который стремились заполнить политическими, экономическими и демографическими методами новые молодые государства^[1].

Основные особенности

К этим особенностям относилaсь в первую очередь постепенная потеря подконтрольных империи территорий, как в европейской, так и в азиатской частях, в результате которой империя сначала приобрела черты этнически греческого государтва, а затем пошла по пути внутреннего раскола с гражданскими войнами и распадом на полунезависимые деспотаты^[2]. Помимо этого, продолжалось усиление зависимости политической элиты империи от западноевропейских талассократий Генуи и Венеции; не прекращались войны с крепнущими соседними государcтвами (Сербией, Болгарией), которые затмили Византию и к 1340-м годам низвели её до статуса второсортной балканской державы, несмотря на важность её культурного наследия. Особенно трагично ситуация складывалась в малоазийский владениях империи: здесь в среде греческого народа разразился настоящий демографический и духовный кризис: горожане либо гибли в ходе конфликтов с турками, либо массово бежали в европейскую часть империи. Сельское греческое население в этой части империи, включая военнообязанных акритов, устав от бесконечно растущих налогов, разорилось и массово переходило на сторону турок, принимая ислам. Однако и в Восточной Фракии, ставшей единственной провинцией поздней Византии, греческие и болгарские крестьяне былы разорены постоянными войнами, в результате которых греческие и болгарские земли надолго стали одних из самых бедных регионов Европы.

Столица империи после её реставрации так и не сумела восстановить своё полумиллионное население начала ХIII века. После гражданской войны середины ХIV и особенно после начала османских осад имеприя фактически превратилась в город-государство: теперь её судьба зависела лишь от прочности ветшающих стен Константинополя, а его гибель была лишь вопросом времени. К моменту финальной осады в городе оставались лишь около 50 тыс. жителей, среди которых было немало итальянцев и турок^[3]. Правительство экономически обессилевшей страны в последние два века пыталось играть на противоречиях между более сильными внешними противниками из числа этих народов, а также франков, славян и даже монголо-татар. Это позволило отсрочить, но не предотвратить гибель греческой государственности, так как подобная тактика привела к ещё большему расколу внутри государства между сторонниками прозападных и национальных греческих партий. В большинстве случаев, однако, даже в условиях надвигающейся внешней опасности, те поздневизантийские политики, которые смогли одержать верх в конкурентной борьбе со своими соплеменниками, ставили личные интересы выше интересов греческого народа в целом.

Османское завоевание поздневизантийской Анатолии

В 1080—1097 годах практически вся Западная Анатолия, включая Никомедию, где турки находились в качестве наёмников Никифора III Вотаниатa в 1078—1087 гг., оказалась во власти турок-сельджуков^[1]. По мусульманским законам, которых придерживались обратившиеся в ислам под влиянием персов и арабов малоазийские тюрки, территория однажды завоёванная мусульманами навсегда становится мусульманской по духу: её последующая возможная утрата воспринимается мусульманским духовенством как временная, и усилия должны быть потрачены на возвращение ранее захваченных мусульманами земель в лоно ислама. С начала крестовых походов византийские императоры сумели восстаноить контроль на всей приморской Анатолией, равно как и обширными континентальными районами в её Западной части.

Но несмотря на довольно успешную 50-летнюю реконкисту Анатолии в 1090—1139 годах^[4], греческие поселения, расположенные в основном на широких равнинах, открывающихся к морям, остались в крайне уязвимом положении. В 1176 году конийский султан Кылыч-Арслан II наголову разбил попавшую в засаду армию византийского императора Мануила I Комнина в битве при Мириокефале, сохранив за собой контроль над стратегически важным центром полуострова, откуда в поисках новых пастбищ во все стороны разбредались кочевые тюрки со своими стадами. Более того, Конийский султанат, естественно, не препятствовал проникновению на полуостров новых волн тюркских кочевников и сельджуки начали продвигаться к побережьям. С 1147 по 1190 годы византийцам пришлось пришлось теперь уже навсегда оставить широкую полосу своих бывших внутрианатолийских владений, контоль над которыми окончательно перешёл к туркам.

Захват Константинополя крестоносцами в 1204 году позволил сельджукам всего за пару лет покорить всю её прибрежную полосу между Карией и Киликией с важными портами Саталией (Анталия) и Калороносом (Аланья). В 1224 году у Трапезундской империи был хитростью взят черноморский Синоп. В результате сельджукиды начали быстро наращивать военно-морскую мощь, в основном посредством развития маневренного пиратского флота.

Активная консолидация Никейской империи в 1210-х позволила на полвека затормозить тюркскую экспансию. В этот период официальная граница в северной части линии соприкосновения никейских и сельджукских владений прошла по долине Сангария (р. Сакарья). В южной части ареала она была менее определённой. Тюрки также пользовались естественным преимуществом рельефа, продолжая спускаться в хорошо просматриваемые ими речные долины с горных хребтов и плато.

Пока центр греческой государственности находился в Азии, эти вторжения носили сезонный характер маятниковой миграции и в целом контролировались Никейскими властями. Впрочем, будучи прекрасно осведомлены о том что никейские императоры большую часть года проводят в эгейском Нимфее, они считали Никею не временной столицей Византии, а скорее приграничной крепостью, которя рано или поздно вернётся в лоно ислама.

Возвращение греческой столицы в Константинополь в 1261 году негативно сказалось на продолжении ромейской государтвенности в Малой Азии по следующим причинам. Войны в Европе с самыми разнообразными противниками от Болгарии до Венеции потребовали от никейских греков огромных усилий. Кроме того, реставрация империи вселила в греческих правителей чувство триумфа, которое отвлекало внимание от реальных проблем в азиатской части. Последствия не заставили себя долго ждать. В 1260-х годах часть агрессивных туркменских племен прорывается в западную Анатолию и, построив пиратский флот приступает к покорению византийской Карии на юго-западе Малой Азии. В 1261 году здесь возникает первый эгейский эмират Ментеше^[1]. К 1269 году Кария полностью подчиняется туркам. Оттуда тюрки начали приникать и в более северные регионы: в 1278 они заселили форт Анея (Анья) в Эфесском заливе, приступив к блокаде Эфеса. Cам Эфес перешёл под их полный контроль в 1304 году.

Период после 1282 года характеризовался быстрой эрозией восточной никейской границы. Из-за финансовых трудностей и глубокого морального кризиса, охватившего империю в конце ХIII века, некоторые сословия малоазийских греков активно способствовали дезинтеграции греческого государства. Так разорившиеся от непомерных налогов, идущих на поддержание имперской инфраструктуры в разорённых Константинополе и Фракии, малоазийские акриты массово переходили на службу к турецким беям, а греческие моряки, которые остались без работы после кабального договора 1284 года, в поисках оной активно нанимались к турецким пиратам. Ненависть к Венеции, Генуи и франкократическим режимам была настолько сильной, что многие греки привыкли сотрудничать с турками, осозновая опасность такого сотрудничества уже только после того, как последние начинали осаду греческих крепостей. По этой причине, в этот период в Малой Азии реальный отпор туркам оказывала фактически одна лишь Венеция, которая в 1293 году смогла временно выбить их из Антальи, а также помочь родосским рыцарям укрепить Кастеллоризо.

Фрагментация малоазийский владений Византии после 1300 года

Тем не менее, внутри континента массы тюрок продолжают активно перемещение вглубь византийской территории с целью её заселения. Очередной натиск тюрок пришёлся на 1297—1300 годы: к 1300 году империя потеряла контроль на азиатским берегом пролива Дарданеллы, так как сюда продвинулся огузский эмират Карасы (1296). Это событие стало очередным решающим этапом в процессе дезинтеграции греческой госудаственности в Малой Азии. Малоазийские владения империи теперь распались на две части: северную — близкую к столице Вифинию, и удалённую южную. Устойчивостью не отличалась ни одна из них: в северном ареале после 1299 года развернули активные захватнические действия турки-османы. Южная часть, расположенная между городами Смирной и Филадельфией, на несколько десятилетий погрузилась в безвластие: в прибрежной части хозяйничал флот генуэзцев, в Филадельфии до 1390 года у власти находились местные греческие стратеги, а Смирну со всех сторон окружили проникавшие и сюда турки, взявшие политическую власть в свои руки в 1329—1330 годах в рамках бейлика Айдын. Хотя тюркские феодальные образования (бейлики) были невелики, раздроблены и часто конфликтовали между собой, на их стороне было массовое демографическое преимущество: с востока их население постоянно пополняли волных новых тюркских кочевников, хаотично, но планомерно заполняющих пустеющие греческие земли.

В поисках поддержки, Византия обратилась к каталонским рыцарям. Каталонцы сначала помогли снять осаду Филадельфии турками в 1303 году, но затем, осознавая крайнюю слабость Византии, объединились с ними в единое войска и стали хищнически грабить греческое население Фракии, Фессалии и Малой Азии.

В 1319 году генуэзцы и госпитальеры смогли разгромить тюркско-эгейский флот, базировавшийся в Эфесской бухте. Это надолго лишила эгейских тюрок преимуществ на море, но не остановило их экспансию на континенте, где они пользовались явными стретегическими и демографическими преимуществами.

Османское завоевание Малой Азии

В 1326 году пала Пруса. В 1331 году была утрачена Никея, в 1337 году пришёл черёд Никомедии. В 1338 году османы заняли Скутари (Ускюдар), став лицом к лицу с Константинополем, за которым теперь они стали пристально наблюдать с другой стороы узкого 600-метрового пролива. Единственным уцелевшим владением Византии в Вифинии оставалась крепость Пеги (Биге), но и она была покорена в 1371 году.

Положение дел во Фракии

После утраты Никомедии в 1337 году Византия стала преимущественно европейской державой. Но положение дел в её западных владениях было не намного лучше чем в восточных. В ходе гражданской войны императрица Анна сама призвала 6 000 турок эмира Сарухана на помощь в борьбе с противниками. Как часто было в таких случаях, вместо настоящих сражений наёмники в 1346 году в очередной раз занялись грабежами мирных греческих крестьян и горожан Фракии. После этого погрома византийская Фракия окончательно превращается в бедную, разорённую и крайне запущенную балканскую окраину. А сама «императрица» в итоге вынуждена была занятся распродажей металлов и украшений из столичных церквей. 19 мая 1346 года в самом Константинополе происходит обвал здания храма Св. Софии, который долгое время не ремонтировался. Многие горожане принялись помогать с восстановлением стены, но это событие было интерпретировано как плохой знак.

Продвижение османов в европейской части

Османское завоевание Восточной Фракии

Османское завоевание Восточной Фракии началось в 1352 году с захвата Цимпи. В 1354 году турки захватили Галлиполи и подчинили себе весь Геллеспонт. Всего за 10 лет османы захватили практически всю территорию последней Византийской провинции. Христианское население крепостей, оказавших сопротивление (атаван) османам, было полностью уничтожено, и их заново заселяли уже только одни турки^[5]. В городах, пожелавших добровольно сдаться по первому приказу, сохранялось христианское население со всеми правами собственности на землю (ерлю еринде)^[6]. В этих населённых пунктах и несколько десятилетий спустя, по наблюдениям французского путешественника 1432 года, жили либо одни греки, либо смесь из греков и постепенно подселяющихся к ним турок.

Примечания